guillelme | Анн Бренон. Сыны Несчастья. Глава 15. (Reply)

ГЛАВА 15

ОСЕНЬ 1303 ГОДА

И в течение этих трех дней, пока они были у меня в доме, еретик Жаум Отье надевал по вечерам камзол зеленого цвета, принадлежащий моему мужу, и шел на площадь Арка. И он оставался там с другими мужчинами города и проводил с ними время. И после того, как он долго был с ними, возвращался к нам.

Показания Себелии Пейре, из Арка, перед Жаком Фурнье, ноябрь 1322 года

Пейре Маури жил в надежде и мире еще, по меньшей мере, две зимы в долине Арка, счастливой долине, где он решил провести свою жизнь. Постоянные встречи с добрыми людьми, навещавшими дома верующих, утоляли жажду и голод нетерпеливой души молодого двадцатилетнего юноши; а опасности, которым он подвергался, сопровождая их по дорогам, удовлетворяли его стремление жить полной грудью. Он еще пару раз влюблялся, но это уже не затрагивало так его сердце. Он говорил себе, что некуда торопиться, что просто нужно остерегаться связывать неразрывными узами свою судьбу с домом его хозяина и товарища - но не выявлять это слишком откровенно. Раймонд Пейре-Сабартес не переставал делать все возможное, и даже с некоторой ноткой ревности, чтобы удержать молодого человека у своего очага. Он смотрел одобрительно, хотя и несколько раздосадовано, на возрастающую самостоятельность своего пастуха. Если молодой человек не присматривал за его отарой и не проводил время в обществе добрых людей, то со свойственными ему умом и упрямством использовал любую передышку, чтобы строиться и обустраиваться.

В первые дни осени Гийом Пейре-Кавалье принес весть о том, что добрые люди Пейре и Жаум Отье, бывшие прежде в Сабартес, наконец прибыли в Лиму и находятся у Мартина и Монтоливы Франсе. Верующие Арка сразу же устроили небольшое совещание, и на следующее утро из бастиды по направлению к Лиму отправилась целая делегация. Во главе ее были две почтенные супруги - прекрасная Маркеза Ботоль и хмурая Себелия Пейре, которые собрали всю шерсть Арка, чтобы иметь подходящий предлог отправиться в поход. С помощью погонщика мулов Катала, они взгромоздили на мулов внушительные корзины, наполненные мотками пряжи для тканья и рулонами тканей для покраски. Их сопровождал Гийом Эсканье, младший брат Маркезы. Они приготовили подарки, чтобы порадовать добрых людей: Маркеза взяла рыбный паштет с хрустящей корочкой, заботливо завернутый в салфетку, а ее брат Гийом - корзину форели, которую он сам наловил в Риалсесс. Что касается На Себелии, то она спекла сырный пирог, который они ели в дороге. Пейре Маури, вернувшийся с пастбища и слишком занятый сортировкой овец, с некоторой завистью смотрел, как они удаляются, но думал, что рано или поздно добрые люди придут и в Арк.

Когда через три дня они вернулись, Гийом Эсканье, опершись на ограду загона для овец Пейре-Сабартес, рассказывал своему другу Пейре Маури о незабываемом вечере, который он провел в Лиму, в красивом доме дамы Монтоливы. О шутках Мессера Пейре Отье за столом, о сердечности гостей. Потом, когда настал вечер, и весь дом готовился ко сну, трое людей из Лиму в капюшонах пришли искать доброго человека, чтобы он даровал счастливый конец умирающей. Очень бледное лицо Гийома Эсканье оживилось и прояснилось. Он размахивал рукой, дергал себя за бороду, чесал голову под капюшоном. Его нерешительный голос становился все более взволнованным.

- Чтобы оказать мне честь, Мартин Франсе предложил мне разделить в ту ночь ложе с добрым христианином. Но Мессер Пейре Отье вернулся только на рассвете, очень усталый. Он разбудил меня и произнес свои молитвы, Он говорил со мной очень по-дружески, предложил мне выпить с ним воды и протянул мне стеклянный бокал. Ты представляешь, Пейре? Стеклянный бокал…

- Да я такого в жизни никогда не видал! - заметил Пейре, улыбаясь и слегка пожимая плечами. - Правда, у нее все такое изящное, у На Монтоливы…

Гийом Эсканье рассмеялся.

- В том числе и она сама, я прекрасно понял, что ты хочешь сказать, Пейре! Изящная до кончиков пальцев… Такой доброй верующей, как она, по плечу было бы заботиться о нас двоих, о тебе и обо мне, и управлять нашими хозяйствами.

Пейре посерьезнел. Он возразил, дружелюбно улыбаясь:

- Ладно тебе, Гийом. Как можно говорить такое о благородной даме?

Однако он знал, что за шутками его соседа прячется все та же неуверенность, которую испытывал и он сам. У обоих юношей были похожие сердечные проблемы; ни тот, ни другой не могли найти себе пары, чтобы завести семью. Все было бы намного проще, если бы они без страха могли войти в другие семьи Арка. Потому что в семьях добрых верующих, на которых можно положиться, уже не осталось дочерей на выданье. Гийом Эсканье много раз давал понять, что сам-то он не прочь подождать, пока маленькая Бернада Пейре-Сабартес не достигнет нужного возраста. Со своей стороны, он довольно откровенно частенько говорил Пейре Маури о своей собственной сестре, Эксклармонде Эсканье, которой уже исполнилось двенадцать лет, и которая вскоре станет невестой. Пейре смеялся, защищаясь, и говорил, что у сестры Гийома Эсканье слишком много братьев в Арке и Соржеате, чтобы он мог надеяться на приличное приданое. И что в любом случае, прежде чем он на что-то решиться, он хочет подождать и увериться, что юная Эксклармонда, когда подрастет, действительно станет похожа на старшую сестру, прекрасную Маркезу Ботоль, с сияющим лицом, смешливыми глазами и королевской поступью.

Под конец октября месяца, как и ожидалось, однажды вечером, Пейре Монтани привел добрых людей Пейре и Жаума Отье в бастиду Арка. Они оба приехали на мулах, принадлежащих Мартину Франсе, а на поясе у них были большие мечи, как у богатых горожан, чтобы избежать подозрений на большой дороге. А когда добрый верующий из Кустауссы отправился обратно в Лиму, добрые люди поселились в большой комнате на солье у Раймонда Пейре-Сабартес. Там они оставались три или четыре дня, к вящей радости местных верующих, и особенно Пейре Маури. Отовсюду приносили дары. Раймонда Пейре-Сабартес, свояченица Раймонда, сразу же прислала большую корзину яблок и орехов. Виллафранка Гайрод принесла красивую новую миску, полную меда. Ее муж, бальи мессира Жилета, явился сам, чтобы используя свое умение, выразить преданность и самолично побрить Мессера Пейре Отье, который любил, чтобы его лицо оставалось таким же гладким и холеным, как в бытность его нотариусом. У доброго человека Жаума в то время тоже была красивая бородка, которую он регулярно и аккуратно подстригал, как и свои легкие кудри. Каждый вечер он одевал зеленый камзол, который брал у Раймонда Пейре, и уходил поговорить с людьми на площади. Но поскольку он был намного худее и выше, чем Раймонд Пейре, то одежда сидела на нем немного странно, обвисая на плечах, и искажая и огрубляя изящную походку юноши.

И каждый вечер, с несколькими друзьями, Пейре Маури шел вместе с юным монахом на площадь, словно со своим старым другом. Он хотел как можно полнее насладиться его присутствием, но также, в случае нужды, защитить его, если вдруг по несчастью, какой-нибудь злонамеренный сосед, распознает в нем еретика. В октябре вечера были еще достаточно теплыми, и мужчины сидели под луной, чтобы провести вечер на воздухе, а женщины, оставшись дома, пряли и шили при свете очага. И, конечно же, после обмена новостями и шутками, все разговоры неминуемо сводились к несчастьям и несправедливостям наших дней. Пейре не мог не восхищаться до глубины души, как молодой монах, никогда не произнося откровенно еретических речей, поворачивал разговор к насмешкам над суеверными обрядами Римской Церкви - ее статуями-идолами, ее облатками, которыми кормят простаков, ее реликвиями и чудесами - и к резкой критике Братьев-проповедников с их злобной Инквизицией. И храбрые жители Арка в ответ только кивали головами, соглашаясь, смеялись его шуткам, и выражали свой гнев по поводу Братьев-проповедников.

В первый вечер, когда они все вместе - Пейре Маури, Раймонд Маулен, Гийом Эсканье и Гийом Ботоль сопровождали Жаума Отье после наступления темноты до дома Раймонда Пейре-Сабартес, то, войдя в дом, они увидели доброго человека Пейре Отье, восседающего в центре фоганьи. Он сидел на лавке возле очага, рядом с хозяином дома, который возился с какой-то домашней утварью. Напротив него сидели, занятые пряжей, добрые верующие - Госпожа мать, Маркеза, Эглантина, Себелия, и слушали его слова с чрезвычайным интересом. И когда его сын Жаум в зеленом камзоле вошел и сел рядом с ним, Старший как раз отвечал на вопрос На Себелии, с жадностью расспрашивающей его, какие важные люди помогают Церкви. И когда он похвалил прекрасную поддержку, которой пользуются его братья у аристократии Сабартес - и в этот момент в его речах словно проскользнула эхо его прежней светской жизни - дама Себелия, дрожа щеками и полузакрыв глаза, заулыбалася от удовольствия. И вновь Пейре почувствовал, как в нем поднимается неудержимое желание смеяться, что он и так слишком часто делал прямо в лицо жене Раймонда Пейре.

Но выражение лица Себелии Пейре достигло полного экстаза, когда добрый человек стал рассказывать историю о счастливом конце Монсеньора Роже Берната, графа де Фуа, который он самолично уделил ему в его замке в Тарасконе вот уже два года тому. Но эта история впечатлила и Пейре Маури. Он знал, что Старший, Пейре из Акса, говорит абсолютную правду. Это апостол, который не лжет и не обманывает. Из этих самых рук Мессера Пейре Отье, которые он держал перед собой, проповедуя верующим Арка, снизошло на графа де Фуа, на его смертное ложе, consolament, таинство Иисуса Христа, смывающее грехи и спасающее душу. Правдой было и то, что еще до своего обращения старый нотариус из Акса был очень близок со старым графом, для которого он составлял и заверял столько важных документов. Раймонд Маулен, сам уроженец Сабартес, воскликнул:

- Если бы Бог дал, чтобы и наш юный граф, Монсеньор Гастон де Фуа, сделал столько же добра Церкви Божьей, как и его отец…

Но еще более важную проповедь оба добрых человека сказали своим верующим на следующий день. Напомнив о счастливом конце графа де Фуа, они хотели, чтобы верующие задумались о спасении души, которое исходит из рук христиан. Их рук, которые держат книги Евангелий. Эту власть отпускать грехи, которую Христос даровал Своим апостолам, апостолы хранят и будут хранить до скончания веков. И пока так будет, все души, одна за другой, достигнут Спасения. Только одни они, апостолы Христовы, имеют эту власть. И они смогут спасти все души, несмотря на происки Церкви Римской, которая является Церковью князя мира сего, а не Церковью Божьей.

- Дети мои! Не верьте в грозные речи о Страшном Суде, суде Божьем, которые Римские клирики вкладывают в ваши головы, чтобы лучше подчинить вас своему закону. Только силой и страхом надеются они увековечить свои богатство и власть в этом мире. Суд уже свершился, и он свершается в вечности. Все души человеческие, упавшие с неба, вернутся туда до конца света. И не будет никакого воскрешения в телах, как проповедуют священники, никакого грозного судии, никакого вечного проклятья.

- А будет ли тогда конец света? - спросил Пейре с бьющимся сердцем после того, как добрый человек Жаум прочитал из своей священной Книги о падении Вавилона: «Пал, пал Вавилон, великая блудница».

- Конечно, - ответил Пейре из Акса, - если под «светом» понимать этот мир, князем которого есть Сатана, а не Царство Божье, которое вечно. Тогда весь видимый мир наполнится огнем, серой и смолой, и он будет уничтожен. И не будет никакого другого ада, кроме этого. Но ни одна душа Божья не будет гореть там, как уверяют нас клирики Римские! На то время души всех людей будут в раю, и все эти души в небесах будут испытывать неописуемое счастье; и все будут одним; и каждая душа будет любить другую, как любят своего отца, мать и своих детей.

Пейре был поражен. Он сказал себе, что это тот самый образец жизни в мире и дружбе, который он пытался обрести изо всех сил, когда он еще ребенком смотрел на сияющие горные снега. Еще он подумал, что они сами, добрые верующие, мужчины и женщины, могут начать жить так, как если бы они уже были в этом Царствии. И с этим страстным желанием он обернулся к своим соседям - Раймонду Пейре, с его похожим на клюв хищной птицы ртом, к его жене Себелии с бледными щеками, прекрасной Маркезе со смеющимися глазами, Госпоже матери с дрожащим подбородком, Раймонду Маулену, Раймонду Гайроду, Раймонду Марти, Гийому Эсканье. Он думал также о своих друзьях Белибастах из Кубьер, предки которых были, возможно, сарацинами. О своем отце в Монтайю, о матери, о брате Гийоме и сестре Гильельме. На его глаза навернулись слезы. Но в глазах Старшего, Пейре из Акса, зажегся лукавый огонек.

- А что покамест? - спросил Раймонд Гайрод. - Куда деваются души до конца света?

Жаум Отье немедленно ответил ему, что они становятся узниками земли забытья, пленниками плотских тюрем, которыми являются их тела.

- Но те, кто пройдет через наши руки, те спасутся, - добавил он, - и не вернутся больше ни в тело, ни в этот мир; их душа устремится прямо в Царствие. А когда апостолы смогут спасти все души, тогда этот видимый мир будет уничтожен…

И тогда Старший, Пейре из Акса, со своим лукавым взглядом, положил руку на плечо своего сына Жаума:

- Добрые верующие, слушайте внимательно! Сейчас я покажу вам, как полезно достичь счастливого конца из рук добрых христиан! Однажды один человек умер, не получив утешения из наших рук; после чего его душа, выйдя из тела, вошла в тело лошади. И случилось так, что когда эта лошадь проходила по горной тропе, то ее нога застряла между скал и она потеряла подкову. Потом лошадь околела. И тогда ее душа вновь вошла в человеческое тело, и этот человек стал добрым христианином. Однажды, когда он проходил по тем же горам со своим товарищем, то вспомнил о подкове, которую потерял когда-то. И тогда оба добрых христианина стали искать подкову… и они ее нашли!

В ответ ему раздался взрыв смеха. Сам Пейре Маури, которого проповедь обоих добрых людей уже перенесла к вратам Царствия, к ногам Отца Небесного, внезапно почувствовал, как напряжение, которого он уже не мог выдержать, спало. И он тоже не смог удержаться от смеха, потому что ему показалось, что Старший, Пейре из Акса, в глазах которого прыгали веселые искорки, держит в своей протянутой руке старую, ржавую, погнутую лошадиную подкову.